Теоретик из деревни Афонино

Статья в Вестнике ННЦ РАН «Нижегородский потенциал», № 2 (7), 2012 г.

Сегодняшний наш собеседник в рубрике «Новые имена» — научный сотрудник ИФМ РАН кандидат физико-математических наук Михаил Силаев.

Михаил Андреевич Силаев в 2005 г. окончил с отличием факультет ВШОПФ ННГУ им. Н. И. Лобачевского, получив степень магистра физики. С 2003 г. работает в ИФМ РАН. В 2005–2008 гг. обучался в очной аспирантуре ИФМ РАН, в результате чего защитил диссертацию «Электронная структура и транспортные свойства смешанного состояния мезоскопических сверхпроводников» на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук.

Работал в Королевском технологическом университете (Стокгольм, Швеция), а также в лаборатории низких температур технологического университета г. Хельсинки, Финляндия (2008-2011). В настоящее время занимает должность научного сотрудника в лаборатории теории мезоскопических систем, направление научной деятельности связано с исследованием свойств вихревого состояния сверхпроводников и сверхтекучих жидкостей, а также квантового транспорта в мезоскопических сверхпроводящих структурах.

Автор 15 статей, опубликованных в ведущих научных журналах. Был лауреатом конкурсов Нижегородской области для аспирантов им. академика Г. А. Разуваева, стипендиатом фонда «Династия» для студентов, аспирантов и кандидатов наук, стипендиатом Фонда поддержки отечественной науки по программе «Лучшие аспиранты РАН». В настоящее время является руководителем грантов РФФИ и Президента РФ для молодых кандидатов наук.

— Михаил, расскажите немного о себе.

— Родился 11 ноября 1983 года в Горьком. Отец — доктор физ.-мат. наук, долгое время преподавал в Горьковском университете, а сейчас заведует кафедрой экономической теории в Высшей школе экономики. Мама — инженер-радиотехник по образованию, работала в ГНИИРТ, а сейчас тоже преподает в ВШЭ. У меня есть младшие брат и сестра, двойняшки. Брат учится в аспирантуре ИПФ РАН, а сестра преподает в ВШЭ.

Учился в школе №40. Не могу сказать, что в школе мне очень нравилась физика, я скорее увлекался химией, даже занимался в университете в школе юного химика. Поступать во ВШОПФ решил, в основном следуя примеру самых сильных ребят из моей параллели в школе. Мне вообще очень повезло с однокурсниками в плане их способностей к изучению физики и математики. И поскольку мне приходилось все время за ними тянуться, я в конце концов окончил университет с красным дипломом. А процесс обучения во ВШОПФ построен с ориентацией на сильных студентов. И на протяжении всего обучения могли отчислить за неуспеваемость. На моей памяти было два случая отчисления перед самым дипломом. Атмосфера во ВШОПФ реально рабочая.

— Почему выбрали ИФМ РАН?

— На третьем курсе мы должны были делать курсовую работу в одном из двух институтов — в ИПФ РАН или ИФМ РАН. Каким-то шестым чувством я понял, что мне будет интересней работать в ИФМ РАН в отделе физики сверхпроводников. И не ошибся. Я встретил много людей, по-настоящему увлеченных наукой. Когда попадаешь в такую атмосферу, то у тебя самого появляется интерес и желание работать. Кроме того, я не встретил здесь жесткой административной системы, которая бы регламентировала мою деятельность. Спектр задач отдела определяется областями исследований наиболее активных научных сотрудников отдела. А над какой конкретной задачей тебе интересней работать, ты можешь выбрать сам.

И несмотря на то что общее направление работы было предложено руководителем, Александр Сергеевич позволил мне самостоятельно поставить и решить несколько задач. Так были написаны две самостоятельные научные статьи, вызвавшие определенный интерес в научном сообществе, что стало поводом завязать внешние связи. Произошло это во многом не без участия А. С. Мельникова. Так, на одной из конференций он познакомил меня с профессором из Института теоретической физики им. Л. Д. Ландау в Черноголовке — Григорием Ефимовичем Воловиком, с которым я позднее сделал несколько работ.

— Находясь в свободном полете, легко заблудиться.

— Такая опасность существует. Но я всегда советуюсь. У нас в лаборатории можно спросить совета у квалифицированных научных сотрудников, которые всегда подскажут, стоит или не стоит заниматься той или иной проблемой, а в объективности такого суждения уверенность полная.

— Чем вы занимаетесь в настоящее время?

— В последнее время появился новый класс многозонных сверхпроводников, которые отличаются тем, что сверхпроводящее состояние образовано электронами нескольких разных типов. Исследованием свойств вихрей Абрикосова в этих необычных сверхпроводниках я и занимаюсь. Кроме того, профессор Г. Е. Воловик предложил мне рассмотреть вместе с ним несколько задач по довольно модной сейчас тематике -топологическим сверхпроводникам. Топологические сверхпроводники и изоляторы — это целый класс недавно открытых полупроводников и металлов, в которых свободные электроны локализованы вблизи границы.

Самостоятельную деятельность молодых научных сотрудников в нашей лаборатории поддерживают и всячески помогают, и мне нравится такой стиль работы. На мой взгляд, наша лаборатория — это одно из немногих в городе мест, где можно заниматься именно теоретической физикой. То, что такой подход дает хорошие результаты, подтверждается большим числом публикаций нашей лаборатории в хороших научных журналах. Например, недавно мне удалось пробиться в один из самых престижных журналов «Physical Review Letters». Сделать это в одиночку, без громких фамилий в списке соавторов большая удача для молодого ученого.

— Какие еще интересные задачи вам удалось решить?

— Одна из самых интересных задач была предложена мне А. С. Мельниковым, когда я только поступил в аспирантуру. Результат ее решения имеет важное фундаментальное значение для понимания свойств электронного спектра в сверхпроводниках, содержащих вихри Абрикосова. Ответ получился достаточно любопытным и позволил предложить новую интерпретацию до сих пор не объясненных экспериментальных данных.

Еще мне очень нравится тематика, связанная с топологическими сверхпроводниками. Мне было интересно работать над задачами, предложенными Г. Е. Воловиком, я очень надеюсь, что наше сотрудничество продолжится. Кроме того, эта тематика является, как говорят, «модной», и статьи сразу привлекают внимание научной общественности. Многие ведущие ученые в области физики твердого тела сосредоточились на исследовании топологических сверхпроводников и изоляторов. Возможно, что получение таких соединений, которые можно будет использовать в приложениях, уже не за горами. Один из ключевых игроков на этом поле — профессор Стэндфордского университета Шоу-Шен-Жан. Его группа очень продуктивна, и в последнее время открывает все новые и новые удивительные свойства топологических сверхпроводников и изоляторов.

— Хотелось бы поработать в такой лаборатории?

— Конечно, но молодому ученому из российской провинции можно только мечтать об этом. По крайней мере, сегодня. С учеными такой величины очень трудно завести контакты. И это объективная реальность. Наши успехи в области физики сверхпроводников пока не очень известны. Кроме того, даже если вы будете иметь хорошие результаты и статьи, то, скорее всего, работая в России, вам будет очень тяжело получить признание научного сообщества, которое в основном сосредоточено на западе. Результаты ведь можно просто украсть, как и произошло однажды с нами. Представители довольно известной западной группы просто взяли из нашей статьи с А. С. Мельниковым несколько формул, переписали и опубликовали как свои в хорошем западном журнале. К сожалению, защититься от плагиата в таких случаях невозможно.

— Значит, все-таки следят за результатами молодых российских ученых?

— Следят. И можно утешать себя тем, что это тоже своего рода признание. Хотя признание научного сообщества — вещь важная, мне больше нравится само решение задач, чем дальнейшая работа по продвижению идей в массы и борьба с конкурентами.

— Вы недавно приехали из Стокгольма, чем была вызвана эта поездка?

— Эта поездка связана с уже упомянутым направлением моей научной деятельности — исследованием многозонных сверхпроводников. Началось все с того, что я рассмотрел довольно любопытную особенность структуры вихрей в двухзонном сверхпроводнике вблизи границы. Решение я опубликовал в журнале, и вскоре мне пришло письмо от молодого профессора Егора Бабаева из Королевского технического университета в Стокгольме. Егор окончил Физтех, затем учился в аспирантуре в Швеции, работал постдоком у знаменитого Нила Ашкрофта в США, затем получил постоянное место работы в Стокгольме. Он предложил мне постдок — я отказался, но согласился несколько месяцев поработать в его лаборатории. В институте поддержали меня и предоставили отпуск, за что я очень благодарен руководству нашего отдела. Надо сказать, что не я один имел такую возможность, у нас всегда поддерживают молодежь в плане работы и стажировок за рубежом.

— Вас хвалят старшие коллеги, и вы видите, что уже есть определенные успехи. Звездной болезни не боитесь?

— Нет, не боюсь, потому что от этого оберегает суровая реальность жизни.

— Очень красиво сказано, а все-таки, что вы понимаете под этим?

— Эти успехи, которых я, возможно, достиг, надо постоянно подтверждать, особенно, если работаешь не во всемирно известном научном центре, а в небольшом институте, расположенном практически в деревне Афонино.

— То есть Афонино — это иммунитет от звездности?

— В какой-то степени да. Хотя это вовсе не говорит о том, что у меня есть желание сменить место работы. Мне здесь очень нравится. Работая, например, в Стокгольме, я не видел такой концентрации высококвалифицированных ученых в одном месте, у которых можно учиться, и с которыми разговариваешь на одном языке. Я хочу и стремлюсь соответствовать этим людям!

— Мешает ли вам быт заниматься наукой?

— Могу сказать, что стереотипы относительно плохого материального положения и бедности ученых-теоретиков зачастую сильно преувеличены. Конечно, материальное положение молодых ученых во многом зависит от наличия грантов и стипендий различных фондов. К счастью, молодежь ИФМ РАН получает хорошую поддержку от фонда Дмитрия Зимина «Династия». Например, когда я учился в аспирантуре, их стипендия была даже выше, чем зарплата, и это была ощутимая поддержка. Мы с женой в то время уже жили отдельно от родителей, денег нам хватало на самостоятельную жизнь.

— Ваша супруга тоже занимается наукой?

— Да. Она закончила радиофизический факультет ННГУ, недавно защитила кандидатскую диссертацию, сейчас работает в ИПФ РАН. Мы и познакомились в университете на летней школе, которую проводила Корпорация «Intel» для студентов университета. Я из любопытства решил тогда принять участие в этой школе, и, как оказалось потом, не зря.

— А кроме физики в вашей жизни есть еще что-то?

— Конечно, мы живем как все молодые люди. Любим и развлечения, и отдых. А от разговоров о физике дома нас защищает разность наших научных областей. Я занимаюсь физикой твердого тела, жена — гидрофизикой. Общих точек пересечения у этих областей не много, да мы и не стараемся их искать. Есть много других интересных тем!

— Желаю вам дальнейших успехов!

Беседовала И. Тихонова